Отечественная Война и Русское Общество 1812 - 1912
Год издания: 1912
Наличие: Есть в наличии
Антикварные книги Отечественная Война и Русское Общество 1812 - 1912
Историческая комиссия учебного отдела О.Р.Т.З.
Редакция А.К. Дживелегова, С.П. Мельгунова, В.И. Пичета.
Юбилейное издание в 7-ми томах.
Издание Т-ва И.Д. Сытина.
ОТ РЕДАКЦИИ:
Книги Отечественная война - один из самых драматических и вместе самых значительных по последствиям моментов русской истории. В ней всё захватывает и всё заставляет работать научную мысль. В ней и в тех событиях, которые из неё развернулись, найдут неисчерпаемый кладезь и художник, и социолог, и политик, и дипломат. Ибо она заставляла разыгрываться страсти, высокие и неизменные, она производила перемены в общественном строении общества, она положила начало определённому течению и во внутренней, и во внешней политике России.
Борьба с Наполеоном была, с одной стороны, борьбой с революцией, а с другой - борьбою с Францией. То что Наполеон был исчадием революции, поднимало против него все руководящие группы русского общества, ибо для них ночь 4 августа отнюдь не казалась чем-то немыслимым в России. Поэтому все попытки социальных и политических реформ дней Александровых прекрасного начала после того, как Наполеон привёл в Россию старые легионы республики, сменились полосою реакций во внутренних делах. И полоса эта тянулась до другой войны, Крымской, показавшей всю призрачность русского международного могущества. То, что Наполеон был императором французов, толкнуло Россию в объятия заклятых врагов Франции. После того, как последние остатки великой армии, не попавшие в плен, перешли обратно границу, нам понадобилось зачем-то идти освобождать Европу, т.е класть первые камни тому самому могуществу Пруссии и Австрии, в котором коренятся все наши политические беды. Не даром старик Кутузов своим трезвым умом понимал всю ненужность и всю опасность такого политического благотворительства и резко высказывался против похода в Европу. Он знал, что в международных делах выигрывает не тот, кто даёт волю сентиментализму, а тот кто говоря формулой австрийских дипломатов, во-время сумеет удивить мир неблагодарностью. А мы с легкой руки Александра 1 только и делали, что возвращали цветы чувствительности на каменистой почве дипломатии. Мы занимались этим в 1813-1814 годах, занимались в 1849 г. когда спасли Австрию от мадъяр и дали её возможность устремить взоры за Дунай, занимались в 1878 г. когда, неизвестно по какой причине, остановились у ворот Константинополя, словно предлагая Биконсфильду крикнуть: довольно! Причина этого неискреннего сентиментализма ясна. Она заключается в том, что правительство не хотело считаться с интересами страны, а руководилось только личными видами. И то, что мы упорствовали на этом пути, находить своё объяснение опять-таки в том, что правительство в течении всего 19 века не хотело забыть личных видов и принять в руководство интересы наиболее многочисленных общественных групп.
В 1812 году решающим моментом, определившим надолго направление нашей политики, были интересы помесного дворянства, которому грозили противофеодальные стремления революции и которому наносила убыток континентальная система. Буржуазия, как политическая группа, была бессильна, а многочисленное крестьянство - слишком некультурно и мало сознательно. В том, что крестьянство было слабо, коренилась одна из ошибок в расчётах Наполеона. Он почему-то надеялся, что если он пообещает волю крестьянам, немедленно произойдёт нечто в роде того, что произошло в Бельгии или на левом берегу Рейна в 1792 году. А крестьяне были самым ожесточённым противником великой армии, в период отступления - противником опасным и беспощадным. Не даром этот последний период войны называют народной войной. Русский мужик был её героем, крестьянин - мужественный, самоотверженный, забывший свои собственные крепостные цепи, когда дело шло о борьбе за родину, и вернувшийся под патриархальное помещичье иго, когда ни одного француза не осталось в России. Потому что, чувствуя могущество освободительных принципов, которые пробовал принести с собой в Россию Наполеон, представители русской общественной власти старались противопоставить им те же принципы. Они сулили, то глухо, то довольно явственно, волю мужику, если он поможет сокрушить супостата. Мужик верил и помогал. А когда пришло время награждать его, про волю, да не только про мужицкую волю - забыли очень основательно.
Составляя план нашей книги, мы руководились именно такими взглядами на Отечественную войну и русское общество. Именно по этим соображениям мы не могли считать её событием исключительно военным. Сквозь дым пожаров, сквозь кровавый туман, поднимающийся с бесчисленных полей битв, мы хотели сделать попытку разглядеть облик русского общества, определить долю участия в войне русских общественных групп, выяснить ту меру признательности, какой потомки обязаны каждой из них. В свою очередь, такая постановка задачи заставляла нас отказаться от взгляда на Отечественную войну и русское общество, как на явление обособленное, тянувшееся каких-нибудь несколько месяцев. Мы считали невозможным начинать историю её с перехода через Неман и даже с Тильзита. Мы думали, что только поставленная в рамки европейской истории, изучаемая в тесной связи со всей эпохой она может быть понята и оценена надлежащим образом. И мы начали с Екатерины 2, с франко-русских и вообще международных отношений её времени, с первых столкновений революции с реакционной Европой. А конечной гранью мы поставили не вступление русских войск в Париж и не Венский конгресс, а конец царствования Александра 1.
Само собой разумеется, что такие задачи выполнимы только при чисто-научном отношении к делу.
Мы знаем, что одновременно с тем, как мы готовили свою книгу, над работами, посвящёнными Отечественной войне, сидели и другие. Нам известно, что в числе этих работ будут такие, которые постараются разбудить в читателе неизменные шовинистические чувства. Мы не станем на этот путь. Наша цель - дать книгу, объективную в полном смысле слова, - такую, которая, воздавая должное русскому и русским, не делала бы из квази - патриотического ликования издевательства над французами и их невольными союзниками по великой армии. И те и другие заслуживают свои сомнительные лавры на этом пути. Мы будем удовлетворены, если русское общество признает, что книга добросовестно старалась нарисовать верную картину Отечественной войны, поставленной в правильные исторические рамки.
Научное изучение эпохи Отечественной войны представляет в настоящее время серьёзные затруднения. Правда, нельзя пожаловаться на отсутствие работ в этой области, но едва ли существующие труды возможно признать вполне удовлетворяющими требованиям научного исследования. Да и относительно материала они в большинстве случаев оставляют желать многого, так вновь опубликовываемые, подчас очень случайные документы показывают, насколько односторонне старые материалы освещали тот или другой вопрос и какое неверное представление получалось при этом. К сожалению, и в настоящее время исследователь очень затруднён в выборе материала. Большинство архивов ещё совершенно не разработано и мало доступно, а между тем стоило например проникнуть в архивы нижегородского или вологодского дворянства, чтобы получить ряд совершенно новых данных по истории дворянских ополчений и роли дворянства в эпоху 1812 года. Можно сказать с уверенностью, что когда начнётся архивное изучение 1812 года, то господствовшая до сих пор в исторической литературе точка зрения на многие вопросы должна будет существенно измениться и недалеко, вероятно, то время, когда старая литература будет иметь только историографическое значение. Но в настоящее время в большинстве случаев приходиться ещё оперировать старым, опубликованным материалом, подвергая его тому критическому анализу, без которого нельзя обойтись при научном изучении вопроса. И стало иногда только прикоснуться к нему научным скальпелем, чтобы обнаружить всю его малую историческую ценность и достоверность. В особенности это приходится сказать относительно литературы мемуаров, написанных большею частью в пылу борьбы, и до сих пор почти не подвергавшихся критико-методологическому изучению. Между тем большинство прежних иcследователей слишком доверчиво относятся к мемуарным сведениям и на основании их строят довольно рискованные выводы. Отсюда и пожар Москвы, и дворянские ополчения, и народная война - всё это большею частью описывалось на основании мемуаров - источника неполного и слишком субъективного. Подчас такого рода суждения, основанные на материалах более, чем сомнительного достоинства, принимали характер какого то догмата, критиковать который или сомневаться в котором считалось национальной ересью, отсутствием патриотизма. И эта так называемая патриотическая точка зрения, столь чуждая научной объективности, проходит красной нитью через многие существующие работы. Отсюда сознательное замалчивание ряда отрицательных явлений, бывших в 1812 году, и не вяжущихся с националистической точкой зрения, преоблодавшей в этих трудах. Эта тенденция мешала спокойно относиться и к действиям противника. Ею же объясняется срытое желание исследователей - преувеличить силы противника и уменьшить наши собственные. Вот почему существующая литература иногда очень снисходительна к ошибкам военачальников русской армии и строга к ошибкам Наполеона.
Поэтому вся история похода до 1812 года требует пересмотра. Опубликованные документы русского и французского генеральных штабов открывают перед исследователем новые перспективы и очень возможно что придётся совлеч одежду с старых идолов, если только свободное исследование не встретит каких- нибудь неожиданных препятствий.
При новой постановке вопроса, конечно вся история 1812 года предстанет перед читателем в другом освещении - вот почему нельзя изучать 1812 год вне связи с европейскими событиями, с которыми она связана крепкими нитями. И дипломатические отношения России и Франции при такой постановке вопроса будут освещены несколько по иному.
При наличности имеющегося материала Историческая комиссия отнюдь не могла задаваться целью дать в юбилейные дни исчерпывающую работу, которая во всеоружии критического анализа дала бы окончательный ответ на все вопросы.
Наша задача, как было сказано выше, больше скромная. Многие из авторов, участвующие своим литературным трудом в издании имели возможность использовать новые архивные данные. Большинству же, конечно, приходилось оперировать с опубликованным уже материалом. И наше издание даёт как бы сводку того материала, который до последнего времени был известен в значительной степени только специалистам.
Редакция не считала себя, конечно, в праве затушевывать индивидуальность воззрений авторов. При недостаточной разработанности материала не всегда, пожалуй и можно было бы установить какую-нибудь одну общую точку зрения. Читатель иногда может усмотреть некоторое разноречие в толковании различными авторами того или иного вопроса. Это - до некоторой степени неизбежное зло в каждом коллективном труде и преймущественно в такой ещё не разработанной исторической области, как эпоха двенадцатого года. Но только такой коллективный труд могла предпринять и осуществить к юбилейным дням Историческая комиссия.
Издание Отечественная Война и Русское Общество можно купить в нашем интернет магазине подарочных книг.
Больше книг в разделе: https://old-books.com.ua/prodazha-antikvarnyh-knig